По случаю юбилея самого лучшего Данглара мирового кинематографа - А. Жаркова - я параллельно организую на всех форумах
БОЛЬШИЕ ДАНГЛАРОВСКИЕ ЧТЕНИЯ
Здесь представлены мои фанфики в стихах и прозе из дофорумного периода.
Из сборника юмористических рассказов "БЛАГОРОДНЫЙ ДОНОСЧИК"
ПРИНЦИП НА ПРИНЦИП
Из записок помощника королевского прокурора
От автора: Это был небольшой цикл рассказов, написанных от лица Вильфора, который, в свою очередь, выслушивает рассказы Данглара. Самые удачные из этих рассказов легли в основу моего ситкома "Благородный доносчик". Этот рассказ в него не вошёл.
Одним из несомненных достоинств Данглара была его высочайшая принципиальность. Думаю, если бы в Марселе проводили конкурс на звание самого честного, Данглар, вне всяких сомнений, занял бы первое место.
- Послушай, - спросил я однажды, - неужели у тебя никогда не возникало трений с законом?
- Было, - со вздохом признался Данглар. - Но только один раз. Во всём был виноват Фернан Мондего. Он был независимая натура, даром что лопух, и никогда не отличался разборчивостью в средствах. Как-то раз мы с ним задумали написать донос. Фернан пришёл ко мне ещё утром, чтобы не терять времени зря.
Итак, план доноса уже составлен, Фернан садится за стол, для вдохновения подложив под себя ногу. Я иду к шкафу за пером и бумагой, и... у меня отвисает челюсть. В шкафу пусто, как в камере из-под Дантеса.
- Ничего, это дело поправимое, - говорю я, и мы со всех ног мчимся в магазин канцелярских товаров. Но там нас поджидает ещё большее разочарование. На дверях магазина висит табличка «ЗАКРЫТО».
- Что же теперь делать? - убитым голосом спрашиваю я,
- Зайдём в «Резерв», - предлагает Фернан. - Там обдумаем.
Я вяло киваю в знак согласия. Мы поворачиваемся и плетёмся в «Резерв», навьюченные собственной досадой. Но даже горячие отбивные не могут поднять нашего настроения (вот и верь после этого в термические процессы!). Мы с унылым видом ковыряем вилками в тарелках,
- Ну и где же нам достать бумагу? - наконец спрашиваю я,
- У меня идея, - предлагает Фернан. - Давай ограбим магазин и заберём оттуда всё нужное.
Эти слова приводят меня в ужас.
- Как можно! - восклицаю я. - Ограбить магазин! Неужели ты возьмёшь такой грех на душу!
- А как же ещё мы напишем донос? - говорит Фернан, давая понять, что возражения бесполезны.
Честно говоря, я в жизни не оказывался перед столь сложной дилеммой. С одной стороны, общество ждёт доноса, а с другой - более гнусное деяние, чем кража со взломом, трудно и представить.
- И тебя не замучит совесть? - вопрошаю я.
- У меня нет совести в твоём понимании, - отвечает Фернан. - И потом, ты же сам говорил, что доносы очень полезны.
- Тогда подождём развития событий, - говорю я. - Кто знает, может, завтра магазин откроется, и мы получим всё необходимое без всяких сделок с совестью.
- Ладно, - соглашается Фернан, - Но если завтра магазин не откроется, я его взломаю, ты учти!
После этого он встаёт и уходит, а я со вздохом облегчения доедаю его порцию, в глубине души надеясь, что за ночь Фернан всё-таки передумает.
На другое утро я чуть свет прибегаю к магазину, и, когда я гляжу на дверь, то прихожу в состояние, смысл которого слово «ужас» может отразить лишь на десять процентов, На двери по-прежнему белеет табличка «ЗАКРЫТО», как символ белых тапочек, предназначенных для Фернановой совести, Я в отчаянии оборачиваюсь и вижу Фернана, который стоит позади меня, изучая табличку.
- Ну что ж, - констатирует он, - придётся надеть на голову мешок,
- Фернан! - говорю я, воздевая руки к небу. - Если тебе нет дела до твоей совести, подумай хотя бы о добром имени профессии благородного доносчика! Мы ведь стараемся приносить пользу обществу - и вдруг совершить кражу со взломом!
Фернан презрительно хмыкает. Похоже, он просто не способен понимать подобных вещей. Тогда я решаю выложить последний козырь.
- Имей в виду, - заявляю я. - Если ты ограбишь магазин, я напишу на тебя донос. Имею полное право.
- На краденой бумаге? - ядовито осведомляется Фернан.
Я печально умолкаю и иду домой, преисполненный самых горестных мыслей касательно будущности Фернана. Весь вечер и всю ночь тревога за него не покидает меня.
Фернан приходит ко мне на следующее утро. В руках у него толстенная пачка бумаги, коробка с перьями и бутылка чернил.
- Итак, ты сделал это, - скорее утверждаю, чем спрашиваю я,
- Угу, - признаётся Фернан. - Ничего трудного в этом нет. Но я взял только самое необходимое - даже не стал забирать дневную выручку из кассы.
- Фернан! Как ты мог! - говорю я. - Такое беззаконное деяние! Теперь я должен донести на тебя!
- Что ж, мой друг, - говорит Фернан, глядя мне прямо в глаза, - ты прав: я поступил нехорошо, Ты просто обязан написать на меня донос. Даже на краденой бумаге.
Он произносит эти слова так печально и искренне, что моё сердце преисполняется жалостью к нему. Тем не менее я чувствую, что не писать донос просто нельзя.
И тут меня осеняет. Я беру у Фернана бумагу, перо и чернила (ну и что, что краденые), сажусь к столу и пишу вот такой донос:
"Приверженец престола и веры уведомляет господина королевского прокурора, что Фернан Мондего, проживающий в посёлке Каталаны, вчера ночью проник в магазин канцелярских товаров и похитил бумаги, перьев и чернил на сумму 40 франков. Фернан сделал это, чтобы написать донос на Эдмона Дантеса, который, как нам стало известно, является злостным бонапартистом. Ожидаю принятия необходимых мер,
ваш приверженец престола и веры".
Прочитав донос, Фернан приходит в дикий восторг и бросается обнимать меня. Мы кладём донос в коверт, несём на почту и, преисполненные радостного ожидания, идём домой.
- Ну и что же? - спросил я.
- Ничего из этого не вышло, - печально ответил Данглар. - Мы очень долго ждали, когда же Эдмона арестуют, но так и не дождались. Кажется, донос пропал.
Тут я вспомнил, как, только что вернувшись из Парижа, получил целую партию доносов и понёс её в кабинет прокурора.
- А-а, - сказал я, - так вот что я уронил в печку, когда наступил на хвост любимой кошке моего шефа!
... После этого мы с Дангларом не разговаривали три дня.